Страхование жизни и телемедицинские продукты

Екатерина Коломенцева - директор по медицине в компании «Сбербанк страхование жизни»

Екатерина Коломенцева - директор по медицине в компании «Сбербанк страхование жизни»

– Добрый день, Екатерина! Сегодня мы поговорим про страхование жизни в России, а также о том, как оно ассоциируется с телемедициной, и каким образом телемедицина интегрируется в данное направление. Расскажите, пожалуйста, про современный рынок страхования жизни в России.

– Рынок страхования жизни в России - достаточно молодой. В концепции возраста ребенка можно сказать, что это ученик 2-3 класса. Такую активную позицию страхование жизни начало занимать примерно 5 лет назад. Само понятие страхования жизни ввели около 10 лет назад, при этом знаменательно, что в России еще в XVIII веке существовали его задатки. Сейчас мы наблюдаем очень активное развитие и трансформацию понятий. Ранее самого определения «страхование жизни» в нашей стране не было. Если бы к человеку в конце 90-х годов подошли и сказали, не хочет ли он застраховать свою жизнь, то он, пожалуй, сказал бы «нет», потому как не было концептуального понимания, что это, с чем связано и какие перспективы открывает.

– Кто обращается с просьбой об оформлении страхования жизни?

– Процент тех, кто хочет прийти и застраховать свою жизнь, не очень высок. Такое страхование не пользуется массовым спросом, но есть индивиды, которые понимают, зачем им это нужно. Есть отдельные ответвления страхования жизни, такие как страхование от критических заболеваний и от несчастного случая. Есть продукты, связанные с накопительным страхованием: это то, что позволяет нам жить качественно.

– Какие продукты у вас есть? Что в них включено и что вкладывается в понятие «страхование жизни»?

– У нас есть инвестиционные и накопительные продукты. Это все, что связано с финансовым обеспечением жизнедеятельности человека: с будущим его семьи, заботой о благосостоянии, заботой о ребенке. Есть продукты по «дожитию», то есть все, что связано с выходом на пенсию и обеспечением качественного пребывания на законном отдыхе. Есть продукты, связанные с медицинским сервисом: те же фонды здоровья, когда к накопительному страхованию жизни мы добавляем формат медицинского сопровождения человека. Также мы интегрируем в большое количество продуктов медицинские сервисы: телемедицину, «второе мнение». Это позволяет человеку думать и заботиться о своем здоровье.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее о продуктах с medical assistant, т.е. с ассистированием, с поддержкой врачами. Какая именно помощь возможна?

– На данный момент сложилась такая ситуация: 1 января 2018 года вышел закон о телемедицине. Он достаточно объемный и позволяет врачам работать в онлайн-режиме. Однако есть один нюанс, о котором мы всегда говорим: без очного приема не обойтись. Если человек находится в тяжелом состоянии, то позвонить по телефону и проконсультироваться – очень удобно, но это не заменяет поход к врачу или вызов «скорой помощи». Этой трансформации произойти и не должно.

Телемедицина позволяет снять тревожное состояние, проконсультироваться с врачом-терапевтом или педиатром здесь и сейчас, дождаться «скорую помощь». Если Вы позвоните врачу в режиме «онлайн» и опишите свои симптомы, доктор поймет, что происходит и ответит, нужно ли вызвать «скорую помощь» или врача. При этом в данный период времени он может оставаться с Вами на связи, дожидаясь фактического посещения врача, чтобы передать Вас «из рук в руки», пусть даже в режиме «онлайн». Также можно проконсультироваться со специалистом по тому или иному направлению и отправить свои данные. Другими словами, человек может пройти медицинское обследование и получить дополнительную оценку со стороны нового врача.

– Речь идет о «втором мнении»?

– Да, об урезанном, сжатом, узконаправленном втором мнении одного специалиста. Однако все, что связано с узкоспециализированными специалистами, особенно по вопросам здоровья грудничков должно проходить через поликлинику. Физическое наблюдение у других специалистов обязательно. Зато мама может обсудить тревожащие ее вопросы посредством телемедицины, к примеру, о том, что ребенок не так повернулся, не так заплакал, не так чихнул, не так поел, не так поспал. Все эти тревожные состояния можно снять у педиатра «онлайн», когда он оценит, стоит ли действительно переживать по данному поводу или нет.

– В данном вопросе Вы пересекаетесь с ДМС?

– На данный момент – да. Очень сложно провести грань между ДМС и жизнью с точки зрения здоровья. Добровольное медицинское страхование – это как раз здоровье. У нас в стране на сегодняшний день остается более жесткое деление, но, думаю, через год-полтора уже не будет такой жесткой грани, потому как мир идет вперед к цифровизации, и существует острая необходимость слияния этих двух функций. Скорее всего, вопросы жизни поглотит ДМС, что, в принципе, уже происходит в Европе.

– Каков мировой опыт в данном направлении? Какие страховые продукты есть в Европе, и как люди к этому относятся?

– В Европе - принципиально другой подход к страхованию, и, если говорить про жизнь, там человеку не нужно доказывать, что ему это необходимо. Он с рождения понимает, что страхование жизни – это целенаправленная деятельность. С момента рождения у нас начинается деятельность, и страхование жизни обязательно, потому как тем самым человек обеспечивает свою защиту и свое будущее. Что касается добровольного медицинского страхования, то в большинстве случаев оно входит в страхование жизни. Здесь есть еще такой нюанс, что наше понятие добровольного медицинского страхования и понятие европейского добровольного медицинского страхования – это два разных понятия. В Европе страхуют профилактику и защиту, чтобы человек не заболел. Там все нацелено на то, чтобы человек как можно меньше болел в периоде. У нас же пациент имеет право обратиться в клинику по полису ДМС только в острых случаях и при обострении хронических заболеваний, то есть мы страхуем риск заболеть. Это принципиальная разница. Я искренне верю, что мы все-таки придем к изменению законодательства и сознания в целом, перейдя от страхования риска к профилактике и превентивной медицине.

– Страховая компания – коммерческое предприятие, и этому предприятию должно быть выгодно, чтобы люди не болели. Если предпринимать какие-то усилия, чтобы человек не заболел, то снимутся расходы. Я так понимаю, это логично.

– Это однозначно логично. С тех пор, как нормы добровольного медицинского страхования были приняты около 25 лет назад, они таковыми и остаются. Как раз к этому изменению подтолкнет слияние с жизнью, потому как жизнь в этом случае «наступает на пятки» ДМС. Скорее всего, постепенно мы придем к трансформации рынка и трансформации понятия страховой медицины.

– Интересно. Расскажите, пожалуйста, про сотрудничество с IBM Watson. Я недавно прочел, что «Сбербанк страхование жизни» подписал соответствующие документы. На каком этапе находится это сотрудничество?

– Первый пилотный проект начался в декабре 2017 года. Он был достаточно объемным: было отсмотрено 500 ретроспективных кейсов. Истории болезней загружали в программу и смотрели, что рекомендует искусственный интеллект. Если вернуться немного назад, IBM Watson – это искусственный интеллект, направленный на относительную верификацию лечения для данного пациента. В основном, речь идет об онкологии. Он так и называется: IBM Watson for Oncology, - и направлен на подтверждение либо изменение протокола лечения, а также – на верификацию диагноза. Но искусственный интеллект ни в коем случае не ставит диагноз самостоятельно.

По итогам анализа этих 500 ретроспективных кейсов получилось 95% оправданных, 5% – погрешностей. Это классика. Все, что выше 90%, является хорошим результатом, потому как все понимают, что машина не может поглотить все. У IBM есть покрытие лишь 35% из общей численности онкологии, и в этом есть определенный минус. Но, если смотреть с другой стороны, 35% – хороший показатель работы искусственного интеллекта. Дальше, мы действительно подписали соглашение с IBM Watson, и второй пилотный проект проходил у нас на реальных пациентах онкологической клиники. Он закончился 30 сентября. У нас было подписано партнерство с онкологической клиникой, когда при лечении пациента применялся искусственный интеллект. Результаты получились несколько иные: 90 на 10%. Это то, чего мы реально ожидали. Когда смотришь ретроспективные данные, то это - одна история, когда начинаешь работать с пациентами, проходящими лечение сейчас - другая.

В настоящее время мы ведем переговоры, потому как у врачей, которые были на втором «пилоте», появилось много вопросов с точки зрения назначения препаратов. Сейчас все эти вопросы собраны и отправлены в IBM, потому как ни для кого не секрет, что протоколы лечения - почти одинаковые, но все равно отличаются. Ведение пациентов в различных странах разнится, и искусственный интеллект обучается для страны, где он непосредственно локализуется. В данном случае, поскольку это IBM, то речь идет о США.

– Интересно: получается, что хоть обучался он и там, но, возможно, использовались данные иностранцев: пациентов родом из Европы, из Китая, а возможно – и из России.

– Возможно. IBM никогда не раскроет, на чем они пять лет обучали искусственный интеллект. Мне самой интересно, потому как параллельно мы тоже занимаемся искусственным интеллектом и обучением нейросетей. Сейчас наши врачи написали свои вопросы, и мы находимся в процессе ожидания ответов от IBM. От этого будет зависеть дальнейшая судьба. Также мы ждем, будет ли IBM расширять линейку онкологических заболеваний либо остановится на 14 нозологиях, которые отработаны.

При этом хочу сказать, что мы движемся дальше. «Сбербанк» сильно заинтересован в развитии искусственного интеллекта и цифровизации здравоохранения. У нас есть параллельные пилотные проекты с другими провайдерами и компаниями, с которыми мы смотрим, как можно реализовать это в России. Достаточно много стартапов по искусственному интеллекту находится именно у нас, и это прекрасно. Мы видим, что происходит, и куда движется обучение нейросетей.

– Это закрытая информация?

– С кем работаем – закрытая, но могу точно сказать, что мы разрабатываем разные направления. Это не только онкология, но и кардиология. Если смотреть статистику смертности в кардиологии, травматологии и ортопедии, кардиология у нас находится на первом месте. Мы также смотрим, как можно обрабатывать снимки при помощи искусственного интеллекта. Это важно, потому как далее – это наши клиенты, которые пользуются медицинскими услугами, и мы хотим, чтобы у них все медицинские сервисы были качественными.

Погрешности, которые допускаются в диагнозах не очень высоки, но есть. Ни для кого не секрет, что в Москве действительно много хороших специалистов со степенями, но все, что выходит за пределы 150 километров от МКАД, не так оптимистично. Однако очень хочется, чтобы наши клиенты, проживающие за пределами Москвы, получали качественную медицинскую помощь.

 Получается, что планируется следующая схема: пациенты со всей России (опять же, про IBM Watson) получают помощь и рекомендации по лечению и согласовывают его со своим местным врачом?

– Конечно, никакой искусственный интеллект никогда не будет работать без врача. Зря люди волнуются, что искусственный интеллект всё поглотит и заполнит собой, и не будет ни врачей, ни учителей, ни других специалистов. Кто-то, напротив, думает, что обычные люди «победят» в соревновании с машинами. В действительно же, скорее всего, будет «золотая середина». Никогда искусственный интеллект не сможет работать без врача, и без визуального осмотра пациента нельзя будет поставить диагноз. Вся информация, которую выдаст машина, непременно будет проходить верификацию врача.

– Мы были на конференции «Будущее здравоохранения» в США, где многие докладчики напрямую говорили, что искусственный интеллект заменит врача…

– Да, этот вопрос для дискуссии достаточно сложен. Я была на конференции, на которой обсуждался искусственный интеллект, и выступал профессор Чучалин, который является представителем ЮНЕСКО. Он рассказывал про искусственный интеллект и отношение к нему в Европе. Одна из опций, которую сегодня обсуждает ЮНЕСКО, это то, что невозможно заменить физического врача, поскольку возникает масса спорных случаев. Все, что связано с искусственным интеллектом, будет помощником в принятии решений. У этого есть и отрицательная сторона, потому как часть врачей будет сокращена – к примеру, рентгенологи. Было десять – станет пять рентгенологов. В каких-то странах так произойдет: например, в Индии выходят публикации о том, что к 2025 году страна станет цифровым лидером во всей вселенной, потому как у них – острая нехватка врачей.

– У меня возник технический вопрос по поводу IBM Watson: как в него загружали российские истории болезней, ведь IBM работает только с английским языком?

– Это была та сложность, которую мы до сих пор обсуждаем с IBM. Не все российские врачи владеют английским. Действительно, у нас на обоих пилотных проектах работали переводчики с медицинским образованием. Во-первых, речь идет о лабораторных исследованиях: латиницу никто не отменял. Там же, где применялось текстовое описание, работал переводчик. Мы активно обсуждаем с IBM, что необходима русифицированная версия. В противном случае, длительность проекта не будет масштабирована: всё будет сосредоточено в Москве, хотя и здесь возникают проблемы.


Источник: https://evercare.ru/

menu
menu