«Червям продлили жизнь в 10 раз. Почему тогда это не сделать человеку?»

Наука и технологии не стоят на месте. Проходит пара лет – и та или иная сфера жизни радикально меняется. В рубрике Update мы просим экспертов помочь нам поспевать за изменениями. Republic поговорил с вице-президентом фонда поддержки научных исследований «Наука за продление жизни» и генеральным директором исследовательской компании Youthereum Genetics Юрием Дейгиным – о том, как и когда человечество победит старение.

– Не так давно многие обсуждали слова министра здравоохранения Вероники Скворцовой о том, что люди повсеместно начали медленнее стареть. Этот тезис верен?

– Доля правды в нем есть. Если посмотреть сегодня на сорокалетнего человека и сравнить его с ровесником сто лет назад, можно сказать, что люди начали если не медленнее стареть, то дольше оставаться молодыми. Геронтология определяет скорость старения как рост риска смертности с возрастом. У каждого вида животных есть своя генетически предопределенная кривая смертности, то есть с возрастом вероятность смерти растет у разных животных по-разному. Мышь живет в среднем 2,5 года и после полутора лет у нее резко возрастает риск смертности. У людей резкий скачок происходит после 45. И в этом плане значительных изменений за последние 100 лет нет. Максимальные сроки жизни никуда не подвинулись: как раньше дожить до ста лет считалось очень большим достижением, так и сейчас лишь сотые доли процента доживают до этого возраста. Но при этом тезис, что средняя продолжительность жизни по всему миру выросла – абсолютно верный. Наверное, для человека, который не пытается оперировать научными определениями, это равнозначно тому, что люди стали медленнее стареть.

– Будет ли дальше расти продолжительность жизни, если не будет каких-то особых открытий?

– Максимальная продолжительность без прорывных открытий в сфере замедления старения – точно нет. Рекорд Жанны Кальман в 122 года уже лет 20 как не побит. Но средняя продолжительность жизни вполне еще может вырасти попросту потому, что все большее количество людей доживает до более позднего возраста. Наверное, ее можно в обозримом будущем довести до 100–105 лет. Ведь для тех, кто рождается сегодня в развитых странах, ожидаемая продолжительность жизни уже довольно высока. Но увеличивать ее сложнее и сложнее, потому что для этого системам здравоохранения нужно прикладывать в разы больше сил, чтобы, грубо говоря, продлевать жизнь той группе риска, которая ранее до этого возраста не доживала.

– А сколько в среднем проживут те, кто родился в этом году?

– У них ожидаемая продолжительность ⁠жизни 92 или 93 года. Даже у человека, родившегося в 1980-м ⁠году, медианная ⁠продолжительность жизни, то есть возраст, до которого доживет ⁠половина сверстников, – 90 лет. Это при условии, что он ⁠не ⁠курит, не злоупотребляет алкоголем и что у него более или менее здоровый вес.

О мышах-долгожителях

– Как сейчас ученые смотрят на причины старения?

– Основных точек зрения две: либо что оно запрограммировано в наших генах, либо что оно некая эволюционная случайность, то есть мы не смогли приспособиться для более долгого периода жизни.

Первая точка зрения предполагает, что в определенные этапы жизни запускаются различные программы. От −9 до 0 месяцев – программа эмбрионального развития, потом – от 0 до, допустим, 10 лет – период детства и предварительного созревания, потом запускается пубертат – с 10 лет до полового созревания. На 18–20 лет приходится пик развития организма, а после 25 начинаются процессы деградации. Считается, что это запрограммировано в ДНК, чтобы предопределить продолжительность жизни организмов. Почему это полезно для генов? Есть различные точки зрения. Одна из них, что это некий контроль над популяцией, предотвращающий ее взрывной рост. Он может привести к истреблению ресурсов и вымиранию вида.

Эта точка зрения предполагает, что в генах заложена активная программа убийства особи. Есть очень много видов, у которых смерть наступает почти сразу после размножения. Лосось после нереста умирает в течение недели-двух. У бабочек-однодневок или цикад очень короткий репродуктивный период, после которого они резко умирают. Ну а о однолетних растениях и говорить нечего.

Противоположная точка зрения утверждает, что старение – не программа, а лишь некая случайность. Мол, не научились мы за миллиарды лет эволюции не стареть. Ведь с точки зрения биологии смысл существования особи – в репродукции, в копировании генов. И для эволюции не так уж и важно, сколько особь проживет после того, как она выполнила свою репродуктивную функцию. Также ей неважно, кто будет копировать гены – особь или ее потомство. Поэтому гены и не стали стараться дать особи жить дольше, чем ее оптимальный репродуктивный период.

Но на самом деле неважно, какой гипотезы мы придерживаемся – активно нас убивают гены или пассивно, – мы понимаем, что именно гены предопределяют, сколько мы проживем как вид. Именно гены решают, что мышь будет жить 2,5 года, человек – 80, гренландский кит – 200, а оливковое дерево – 1000 лет. Чтобы жить дольше, надо менять наши гены.

– То есть основные надежды связаны с генетическим редактированием? О нем много говорят в последнее время.

– Да, мне видится, что именно за генной терапией кардинальное решение проблемы старения. Только меняя гены можно увеличить продолжительность жизни на десятки или сотни лет. Но пока все существующие подходы находятся в зачаточном состоянии. Грубо говоря, мы еще точно не знаем, какие именно гены менять и как, хотя первые подвижки в этой области уже есть. Ну и конечно, проблема доставки нужных генов во все клетки организма еще не решена. При этом много лабораторий над ней работают. Человеческие эмбрионы уже редактируют с помощью CRISPR. Хотя вообще до человеческой терапии еще далеко. Пока что этот и другие виды генного редактирования направлены на очень маленькую субпопуляцию клеток, о системной генной терапии всего организма пока речи не идет.

Но я настроен оптимистично. Думаю, человечество научится омолаживать организм с помощью генетического редактирования в течение 50 лет с вероятностью 99%, а в течение 25 лет – с вероятностью 50%. Ведь это просто биологическая инженерная задача, которая абсолютно точно решаема.

– Какие аргументы в пользу того, что она решаема?

– Нет каких-то фундаментальных законов физики или биологии, которые не позволяли бы живой системе жить гораздо дольше, чем мы живем сейчас. Если дерево может жить 1000 лет, почему вдруг человек – как биологическая система – не может? Гренландская акула живет более 400 лет, кит – до 200, а это эволюционно близкие к нам организмы. Задача – сделать так, чтобы наш мозг мог существовать также долго, как мозг акулы. Главное – сохранить мозг, ведь, по сути, неважно, будет наша личность на биологическом носителе или нет. При этом даже если бы не было организмов, живущих дольше нас, это ничего бы не изменило. Отсутствие доказательств не является доказательством невозможности. Если бы не было этой акулы, мы бы думали, раз мы можем жить 80 лет, почему вдруг мы не можем жить 800?

– Удалось ли каким-то животным в лабораторных условиях существенно продлить жизнь?

– О, да! Самое значительное продление жизни – в 10 раз – было достигнуто Робертом Шмуклером Рисом на червях с помощью генетических манипуляций. Он выключил им один ген из инсулинового каскада, и это продлило им жизнь в 10 раз. Обычно они живут 20–30 дней, а те жили под 200. Продления жизни мышей удалось достичь с помощью генетической модификации рецептора роста. Ученые вывели карликовых мышей и посадили их на диету с ограничением калорий. Они прожили более четырех лет, а не свои обычные 2,5 года. Само по себе ограничение калорий где-то на 50% продлевает жизнь грызунам и другим короткоживущим видам, даже мухам. Это называется гормезис – когда мы подвергаем организм какому-то негативному воздействию, а оно вместо того, чтобы укорачивать жизнь, ее удлиняет. Те кто, считает, что старение – это программа популяционного контроля, объясняют это тем, что так организм поддерживает баланс между выживанием и популяционным контролем: если организму поступает сигнал, что условия внешней среды ухудшились, то он старается переждать эти голодные времена.

Те, кто считают, что старение – это накопление повреждений, объясняют это реакцией организма на внешние стимулы. Иногда он может давать более выраженный ответ, чем требуется. Это явление давно известно и до сих пор удивляет биологов.

– Почему важно было сделать мышей карликовыми?

– Было замечено, что именно инсулиновые рецепторы – рецепторы, отвечающие за рост, – находятся в некоем антагонизме с продолжительностью жизни. Бурный рост сокращает жизнь. Если начать ограничение калорий рано, вскоре после рождения, это замедляет половое созревание и очень сильно продлевает жизнь. По крайней мере, у мышей. Есть и другие эксперименты, которые позволяют полагать, что именно половое созревание запускает процесс старения. Например, если бабочки или черви на стадии личинки чувствуют, что вокруг не хватает питательных веществ, они впадают в диапаузу, то есть паузу в созревании. Они могут оставаться личинками до полугода и таким образом живут значительно дольше.

– Можно ли говорить, что на людей ограничение калорий действует так же?

– Увы, нельзя. Было два больших эксперимента на макаках-резусах, которые живут в среднем 28–30 лет. Два исследовательских центра, в Висконсине и в Университете Вашингтона, взяли по две группы макак. Одной из групп составили меню, в котором были все необходимые питательные элементы, но калораж урезали на 30% от нормы. Значительного продления жизни исследователям добиться не удалось. Более того, некоторым группам макак ограничение калорий наоборот сократило жизнь, особенно самцам. Лишь одной группе самок такая диета повысила медианную продолжительность жизни примерно на 10%, хотя ранняя смертность у этой группы была выше, чем у контрольных.

Пока нет никаких данных, которые бы нам позволяли сказать, что приматам ограничение калорий так же эффективно продлевает жизнь, как и короткоживущим видам.

– А спорт хотя бы гарантированно продлевает жизнь?

– Со спортом тоже все неоднозначно. Если и продлевает, то лишь на несколько лет. И как резонно шутят исследователи, эти несколько лет вы и проведете в спортзале. При этом умеренный спорт, конечно, полезен. У людей, занимающиеся спортом, здоровье лучше, чем у тех, кто сидит на диване. Но значительного продления жизни это не дает. Было исследование, в котором отслеживали, сколько здоровый образ жизни может добавить лет жизни. Между группами, в которых участники пили, курили, переедали и совсем не занимались спортом, и группами в которых были ярые приверженцы ЗОЖ, разница в продолжительности жизни составляла лишь 14 лет.

Но чересчур усердные тренировки могут даже сократить жизнь: если начинаются проблемы с сердцем, у тех, кто окунается в фитнес с головой. Когда до 40 лет ты ничем не занимался, сидел в офисе, а потом начинаешь каждую неделю бегать по 100 км, это большой стресс для организма.

– А что насчет биохакинга? Сейчас есть люди, которые отслеживают все параметры своего организма, пьют добавки и ходят к десяткам врачей. Это работает?

– Смотря что именно они пьют и отслеживают, с какого базового уровня начинают. Если они были диванным планктоном, набрали лишний вес, а потом с помощью биохакинга смогли похудеть и улучшить свои биомаркеры – то работает. Но если они априори были молоды и здоровы, вряд ли биохакинг им что-то кардинально улучшит.

У меня у самого был период активного биохакерства. Я тоже занимался отслеживанием анализов крови, периодическим голоданием, пил различные БАДы, ноотропы. Просто хотел все на себе попробовать. Но в какой-то момент после длительного анализа своих биомаркеров, понял, что для меня это ничего кардинально не меняет. Не было явных изменений когнитивных способностей или улучшения самочувствия. Поэтому уже больше года я ничего не принимаю, а для поддержания здоровья просто стараюсь поменьше есть, и заниматься щадящим спортом. Еще в баню хожу, так как было несколько исследований, которые показали ассоциацию походов в сауну со снижением риска сердечно-сосудистых заболеваний.

Юрий Дейгин. Фото: личный архив

Стереотипы о жизни и смерти

– Часто говорят, что сфера геронтологии испытывает недостаток финансирования. Инвесторы в это не верят?

– Инвестор хочет в первую очередь заработать. А в области борьбы со старением еще очень много неотвеченных научных вопросов, чтобы получить ответ на них нужно вложить большие деньги. И совсем не факт, что на этом ответе удастся заработать. Для обычных инвесторов-финансистов еще рано.

А так объекты для инвестирования есть, включая несколько российских компаний. Одних стартапов от ассоциации SENS Обри ди Грея штук шесть уже. Ди Грей считает, что старение – это накопление повреждений и если избавиться от них, можно неограниченно долго продлевать жизнь. У него уже несколько компаний, которые занимаются некоторыми из этих повреждений – от накопления межклеточного мусора до плохо сложившихся белков внутри клетки. Если какие-то из этих компаний создадут работающий продукт, это позволит нам если не победить старение, то хотя бы продлить период здоровой жизни. Они уже ждут результатов клинических исследований. Ну и нельзя не упомянуть недавнее IPO единорога Unity Biotechnology, который уже начал клинические исследования своего «сенолитика» – средства борьбы со сенесцентными («дряхлыми») клетками.

Изучение многих фундаментальных вопросов должно финансироваться грантами. Например, почему мы вообще стареем? Исследования этой проблемы активно финансируют грантовые агентства в США, но все равно на фундаментальные исследования механизмов старения выделяется денег в разы меньше, чем на исследования следствий старения, таких как сердечно-сосудистые заболевания, рак или Альцгеймер. Это неправильная пропорция, потому что мы понимаем, что старение – первопричина этих заболеваний.

– А с чем связан этот дисбаланс?

– Очень многие ученые, не говоря уже о простых людях, не считают, что со старением нужно или можно бороться. Им даже в голову не приходит, что с ним можно что-то поделать. В таких разговорах я обычно упоминаю эксперименты, когда мышам и червям в лаборатории продлили жизнь в разы. Почему тогда мы не сможем это сделать для человека? И сейчас у нас с детства такая выученная беспомощность по отношению к старению, к смерти. А к раку и другим заболеваниям другое отношение. Уже исторически сложилось, что на эти области десятилетиями выделяется большое финансирование.

К тому же есть религиозная составляющая: многие же верят, что эту жизнь продлевать нет смысла, ведь будет следующая. Но общество глобально меняется. Мне кажется, сейчас самое главное – максимально создать запрос на увеличение продолжительности жизни. Если сегодня людей спрашивают – хотели бы вы жить не 100 лет, а 1000, большинство отвечает: «Нет, зачем мне это нужно?». В то же время, если их спросить – чего вы боитесь больше всего, отвечают: «Смерти близких». Люди даже не сопоставляют эти две вещи, не понимают, что они не просто взаимосвязаны, а являются двумя разными сторонами одной монеты.

– В России смерть близких часто наступает из-за алкоголя.

– Здесь тоже тонкая грань. В молодом возрасте можно пить очень много и ничего не будет. Только когда уже системы гомеостаза организма перестают с этим справляться, начинает накапливаться негативный эффект. Я не агитирую за нездоровый образ жизни, просто иногда мы говорим странные фразы: «Он плохо питался, поэтому рано умер». Есть люди, которые сидят на диетах всю жизнь и все равно умирают в том же возрасте как те, кто плохо питается. Проблема в том, что системы организма перестают справляться со всем тем, с чем они без проблем справляются первые 40 лет жизни.

– Часто рост продолжительности жизни связывают с проблемами. Некоторые говорят, что жить долго будет скучно. Или что будет перенаселение – на планете не хватит ресурсов для всех.

– Если кому-то будет скучно жизнь, всегда останется возможность просто перестать это делать. Смерть станет личным выбором. Про перенаселение уже написаны километры опровержений. Перенаселения не будет, потому что вообще не понятно, что это такое. Сегодня на планете максимальное количество людей, которое когда-либо жило. И при этом средний уровень жизни на планете тоже максимальный за всю историю. Темп прогресса опережает темп роста населения. При этом даже если прямо сегодня люди перестанут умирать, то количество людей на этой планете достигнет 12 миллиардов только через 50 лет. А за 50 лет темпы научного прогресса только ускорятся. Умирать и обрекать своих родных и близких на смерть из-за какого-то мифического перенаселения – более чем неразумно.

Ссылка на оригинал: https://republic.ru/